Буддизм

[soulempathy]

Четыре благородные истины
Золотой восьмеричный путь
Сила сострадания

Буддизм — одна из древнейших из мировых религий. Ее название происходит от имени, а точнее, от почётного титула основателя — Будды Шакьямуни, жившего в Индии в V-VI вв. до н. э. За два с половиной тысячелетия своего существования буддизм создал не только религиозные представления и философию, но и культуру, искусство, систему образования.

Учение Будды отличается удивительной простотой, ясностью и практичностью и адресовано для всех людей. Буддизм говорит о том, что человеческая жизнь полна страданий и боли. Но они могут быть устранены, если следовать элементарным правилам мышления и действия (в буддизме — восьмеричный путь). Любой человек, следуя ему, может измениться к лучшему и в идеале достигнуть просветления (освобождения от иллюзий и страданий этого мира).

Учение Будды

Будда никогда не систематизировал и не записывал свое учение. Это сделали его ученики примерно через 400 лет после смерти Учителя, которая произошла в 543 году до н.э. В наиболее чистой форме буддийское учение содержится в Палийском каноне, получившем название «Типитака», или «Три корзины», которым он обязан, возможно, тому, что поучения по мере их написания и в соответствии с тематикой помещались в три различные корзины.



«Типитака» разделяется на:

1) «Сутта-питаку» («Книгу поучений»),
2) «Виная-питаку» («Книгу нравственных предписаний»),
3) «Абхидхамма-питаку» («Книгу психологии и философии»).

В свою очередь каждая из этих частей разделяется на другие части. Книга, которая нас интересует, «Дхаммапада», является частью «Сутта-питаки» и состоит из 423 сутр, разбитых на 26 вагг (маленьких глав).

Составление подобных моральных предписаний было любимым делом монахов в сезон дождей. Не имея возможности действовать во внешнем мире, они устремляли взор в свое собственное бытие, чтобы посвятить себя построению возвышенной морали.
Что можем мы извлечь из этих древних учений, записанных на пальмовых листьях, столько раз искалеченных, столько раз искаженных, столько раз переведенных? Ответ очень прост: мы можем извлечь ту суть, которая осталась неизменной несмотря на происшедшие внешние перемены, так же как и мы по сути остаемся самими собой несмотря на то, что наше тело меняется.

Великие Учителя сумели зажечь факел, чтобы осветить трудный Путь совершенствования, по которому должен идти человек. Давайте же успокоим наш ум и глазами Души попробуем увидеть Огонь, который светит любому, кто избирает этот Путь.

Вспомним, что Будда, Великий Пробужденный, Просветленный, заслуживший вечный покой и славу Нирваны, отказался от своей награды, чтобы и дальше поддерживать в светильнике Огонь, который направляет человечество.

Согласно легенде, подобное самоотречение глубоко потрясло саму Природу, не способную перенести величие этого поступка. Попробуем же хоть на мгновение стать хотя бы эхом этого подвига и позволить истине проникнуть в нашу душу, подобно тому как дождь питает иссушенную землю.


И так поколение за поколением это сокровище палийской литературы позволяет детям Азии, а также все большему и большему числу людей Запада внимать словам Будды, словам, несущим мир, внутреннюю радость и вдохновляющим следовать по долгому Пути, ведущему к Освобождению.

Восьмеричный путь. Правила буддизма

Это правильные взгляды, правильное мышление, правильные слова, правильный образ жизни, правильные стремления, правильная память и правильное сосредоточение.

Правильные взгляды — это значит познание четырех истин, вера в истину причинности и правильный взгляд на вещи.

Правильное мышление — это значит не поддаваться желаниям, не жаждать, не гневаться и не причинять вреда другим.

Правильные слова — значит не лгать, не болтать, не сквернословить и не лицемерить.

Правильные дела — значит не умерщвлять живых существ, не воровать и не прелюбодействовать.

Правильный образ жизни — это значит избегать постыдного для человека образа жизни.

Правильные стремления — это значит постоянно, не ленясь, прикладывать усилия к достижению правильных целей.

Правильная память — это значит обдуманность в действиях.

Правильное сосредоточение — это значит внутреннее созерцание с целью установления перед собой правильных целей и просветления разума.

Таким образом, восьмеричный путь включает три основные составляющие: шила — культура поведения (правильные мысль, слово, действие), самадхи — культура медитации (правильные осознание и сосредоточение) и праджня — культура мудрости (правильные взгляды).


ПРАВИЛА ДЛЯ МИРЯН

Первое правило — вести простую, скромную, смиренную жизнь.

Второе правило — сохранять супружескую верность.

Третье правило — не лгать.

Четвертое правило — не убивать.

Пятое правило — не употреблять наркотических веществ.

СЕМЬ ПОЖЕРТВОВАНИЙ

На свете есть семь пожертвований, которые может сделать и бедный человек, не имеющий никакого состояния.

Во-первых, физическое жертвование. Это служение своим трудом, высшая форма которого — самопожертвование.

Во-вторых, духовное жертвование. Это чуткое и внимательное отношение к окружающим людям и вещам.

В-третьих, жертвование глазами. Это добрый и кроткий взгляд, умиротворяющий окружающих.

В-четвертых, жертвование мягким лицом. Это постоянная теплая улыбка на губах.

В-пятых, жертвование словами. Это слова участия и внимания.

В-шестых, жертвование местом. Это значит уступать свое место другим.

В-седьмых, жертвование своим домом. В своем доме давать приют на ночь другим.

Все эти пожертвования может делать всякий человек в своей повседневной жизни.

Бенаресская проповедь

Сутта (обращение), известная как Бенаресская проповедь, была первой речью, которую Будда произнес после того, как достиг Полного Пробуждения; в ней содержатся основные принципы буддизма. Шакьямуни слушали пятеро отшельников, с которыми он разделял практику, а потом покинул их, — до того как достиг Просветления. Согласно легенде, эти пятеро отшельников и стали первыми учениками Будды (и первым обращенным был Конданья — старший над ними).

Вот что я услышал. Просветленный пробыл некоторое время в Парке Оленя в Исипатане, близ Бенареса; и там он обратился к пяти бхикшу и сказал им:

«Есть две крайности, о бхикшу, которых должен избегать тот, кто покинул свой очаг. Каковы же эти крайности? Одна — это приверженность к мирским наслаждениям, страстям и удовольствиям, что само по себе низко, пошло, неблагородно и бесполезно. Другая — чрезмерное умерщвление плоти и самобичевание, что не только болезненно, но, как и в первом случае, недостойно и бесполезно.

Избегая этих двух крайностей, о бхикшу, Татхагата осознал Срединный Путь, ведущий к внутренней концентрации, дающий знание, дарящий спокойствие и высшую Мудрость, позволяющий достичь Просветления, Нирваны.

Но каков же, о бхикшу, этот Срединный Путь, который ведет к внутреннему восприятию, дает Знание, дарит спокойствие и высшую Мудрость, позволяет достичь Просветления, Нирваны?

Срединный, или Благородный, Восьмеричный Путь состоит из правильного воззрения, правильного стремления, правильной речи, правильного действия, правильного образа жизни, правильного усилия, правильного внимания и правильного сосредоточения. Вот каков Срединный Путь, который нашел и постиг Татхагата.

А вот, о бхикшу, Благородная Истина о страдании: рождение — это страдание; старость — это страдание, болезнь — это страдание, смерть — страдание; тревога и подавленность — мучительны; соединение с тем, что неприятно, и утрата того, что любимо, — болезненны; невозможность достижения желаемого вызывает страдание; в целом пять вещей, возникающих из привязанности, причиняют страдание.

И есть, о бхикшу, Благородная Истина о причине страдания: она кроется в неутолимой жажде, которая приводит к возобновлению существования вместе с чувственными наслаждениями и алчностью, ищущей то тут, то там своего удовлетворения. Это есть желание удовлетворить свои страсти или горячее желание будущей жизни.

И есть, о бхикшу, Благородная Истина о пути, который позволяет избежать страдания. Это Благородный Восьмеричный Путь, а именно: правильное воззрение, правильное стремление, правильная речь, правильное действие, правильный образ жизни, правильное усилие, правильное внимание и правильное сосредоточение.

Вот Благородная Истина о страдании. Узнав, о бхикшу, эту Истину, о существовании которой раньше и не подозревал, я обрел Глубокое Видение и Знание, постиг Мудрость и Свет.

Эта Благородная Истина о страдании должна быть понята. И она была мною понята. И благодаря ей во мне родилось Глубокое Видение и Знание, я узнал Мудрость и Свет.

Вот Благородная Истина о причине страдания. Так, о бхикшу, благодаря Истине, о существовании которой раньше и не подозревал, я обрел Глубокое Видение и Знание, постиг Мудрость и Свет.

Эта Благородная Истина о причине страдания должна разрушить страдание. И оно было разрушено, и я обрел Глубокое Видение и Знание, узнал Мудрость и Свет. Эта истина должна быть понята.

Это Благородная истина о прекращении страдания. Так, о бхикшу, благодаря этим истинам, о существовании которых раньше я не подозревал, я обрел Внутреннее Видение и Знание, узнал Мудрость и Свет.

Эта Благородная Истина о прекращении страдания должна быть понята. Благородная Истина о прекращении страдания была мною понята. И благодаря этим истинам, о существовании которых раньше я не подозревал, я обрел Внутреннее Видение и Знание, узнал Мудрость и Свет.

Такова Благородная Истина о Пути, ведущем к прекращению страдания. Так, о бхикшу, благодаря этим истинам, о существовании которых раньше я не подозревал, я обрел Внутреннее Видение и Знание, узнал Мудрость и Свет.

Эта Благородная Истина о Пути, ведущем к прекращению страдания, должна быть проверена на практике. И она была проверена мною, и благодаря ей я обрел Внутреннее Видение и Знание, познал Мудрость и Свет. Пока, о бхикшу, мое знание и проникновение в каждую из Благородных Истин не были полны, а также и понимание с трех сторон, а всех четырех — с двенадцати не было достаточно ясным. Я не был уверен, достиг ли я уже полного и совершенного Просветления, которое не может быть превзойденным ни на небе, ни на земле с их богами Марой и Брахмой, с ее отшельниками, брахманами, ратями дева и людей. Но как только, о бхикшу, мое знание и проникновение стали полными в отношении каждой из Благородных Истин, рассмотренной с трех сторон, а всех четырех — с двенадцати, я обрел уверенность, что достиг полного и совершенного Просветления, которое уже не может быть превзойденным ни на небе, ни на земле с их богами Марой и Брахмой, с ее отшельниками, ратями дева и людей.

И теперь это знание и проникновение в Истину есть во мне. Нерушима свобода, обретенная моим умом. Это последнее существование. Для меня уже не будет нового рождения».

Так говорил Просветленный, и пять монахов, бхикшу, счастливые, восславили его. И когда он произнес эту речь, почтенный Конданья узрел чистое и незапятнанное око Истины и понял, что всему, что рождается, предназначено исчезнуть.

И когда Пpосветленный повернул таким образом колесо Дхармы, боги Земли воскликнули: «Несравненное колесо Дхармы не могло быть приведено в движение никем другим: ни отшельником, ни брахманом, ни дева, ни Марой, ни Брахмой, никем другим в этом мире; его заставил вращаться Просветленный в Парке Оленя в Исипатане, близ Бенареса».

И Боги повторили это богам царей...

И возглас этих богов достиг царства Брахмы, и десять тысяч миров содрогнулись и сильно задрожали, и внезапный ослепительный свет, превосходящий величие богов, объял мир.

И тогда Просветленный сказал: «Бхикшу, действительно, Конданья понял. Да, он понял».

И с этого дня Конданья стал называться Анья Конданья — «Тот, кто узрел чистое око Истины и понял, что всему,
что рождается, предназначено исчезнуть».

Дхаммапада (фрагменты)
I. Глава парных строф
1. Дхаммы обусловлены разумом, их лучшая часть — разум, из разума они сотворены. Если кто-нибудь говорит или делает с нечистым разумом, то за ним следует несчастье, как колесо за следом везущего.
2. Дхаммы обусловлены разумом, их лучшая часть — разум, из разума они сотворены. Если кто-нибудь говорит или делает с чистым разумом, то за ним следует счастье, как неотступная тень.
3. «Он оскорбил меня, он ударил меня, он одержал верх надо мной, он обобрал меня». У тех, кто таит в себе такие мысли, ненависть не прекращается.
4. «Он оскорбил меня, он ударил меня, он одержал верх надо мной, он обобрал меня». У тех, кто не таит в себе такие мысли, ненависть прекращается.
5. Ибо никогда в этом мире ненависть не прекращается ненавистью, но отсутствием ненависти прекращается она. Вот извечная дхамма.
11. Мнящие суть в несути и видящие несуть в сути, они никогда не достигнут сути, ибо их удел — ложные намерения.
12. Принимающие суть за суть и несуть за несуть, они достигнут сути, ибо их удел — истинные намерения.
13. Как в дом с плохой крышей просачивается дождь, так в плохо развитый ум просачивается вожделение.
14. Как в дом с хорошей крышей не просачивается дождь, так в хорошо развитый ум не просачивается вожделение.
19. Если даже человек постоянно твердит Писание, но, нерадивый, не следует ему, он подобен пастуху, считающему коров у других. Он непричастен к святости.
20. Если даже человек мало повторяет Писание, но живет, следуя дхамме, освободившись от страсти, ненависти и невежества, обладая истинным знанием, свободным разумом, не имея привязанностей ни в этом, ни в ином мире, — он причастен к святости.


II. Глава о серьезности
21. Серьезность — путь к бессмертию. Легкомыслие — путь к смерти. Серьезные не умирают. Легкомысленные подобны мертвецам.
22. Отчетливо понимая это, мудрые — серьезны. В серьезности они черпают радость. На ниве благородных радуются они.
23. Вдумчивые, упорные, всегда стойкие и мудрые, они достигают Нирваны, свободной от привязанностей и несравненной.
24. У энергичного, полного мыслей, действующего осмотрительно, ограничивающего себя, серьезного, у того, чьи дела чисты и кто живет, следуя дхамме, — у того возрастает слава.
29. Серьезный среди легкомысленных, многободрствующий среди спящих, мудрец выделяется, как скакун, опередивший клячу.
31. Бхикшу, находящий удовольствие в серьезности или со страхом взирающий на легкомыслие, пролагает путь, как огонь, пожирающий узы, большие или малые (привязывающие к этому миру).
32. Бхикшу, находящий удовольствие в серьезности или со страхом взирающий на легкомыслие, неспособен к падению: ведь он близок к Нирване.


III. Глава о мысли
33. Трепещущую, дрожащую мысль, легко уязвимую и с трудом сдерживаемую, мудрец направляет, как лучник стрелу.
34. Как рыба, вырванная из своей стихии и брошенная на сушу, дрожит эта мысль: лишь бы вырваться из-под власти Мары.
35. Обуздание мысли, едва сдерживаемой, легковесной, спотыкающейся где попало, — благо. Обузданная мысль приводит к счастью.
36. Пусть мудрец стережет свою мысль, трудно постижимую, крайне изощренную, спотыкающуюся где попало. Стереженная мысль приводит к счастью.
37. Те, которые смирят свою мысль, блуждающую вдалеке, бредущую в одиночку, бестелесную, скрытую в сердце, освободятся от Мары.
39. В непорочной мысли, в невсполошенной мысли, отказавшейся от добра и зла, в бодрствующей нет страха.
40. Зная, что это тело подобно скудели, превратив эту мысль в подобие крепости, пусть он с оружием мудрости нападет на Мару, и да сохранит он победу, и да будет он свободен от привязанностей.
42. Что бы ни сделал враг врагу или же ненавистник ненавистнику, ложно направленная мысль может сделать еще худшее.
43. Что бы ни сделали мать, отец или какой другой родственник, истинно направленная мысль может сделать еще лучшее.


IV. Глава о цветах
44. Кто победит эту землю и мир Ямы и этот мир богов? Кто найдет хорошо преподанную стезю дхаммы (Дхаммападу), как мудрец — цветок?
45. Ученик победит землю, мир Ямы и этот мир богов. Ученик найдет хорошо преподанную стезю дхаммы, как мудрец — цветок.
46. Знающий, что это тело подоб но пене, понимающий его призрачную природу, сломавший украшенные цветами стрелы Мары, пусть он пройдет невидимый для царя смерти.
49. Как пчела, набрав сока, улетает, не повредив цветка, его окраски и запаха, так же пусть мудрец поступает в деревне (куда идет просить подаяния).
50. Пусть смотрит он не на ошибки других, на сделанное и несделанное другими, но на сделанное и несделанное им самим.
55. Сандаловое дерево или тагара, лотос или вассика — среди их ароматов аромат благих дел — непревзойденнейший.
58–59. Как на куче мусора, выброшенного на большую дорогу, может вырасти лотос, сладкопахнущий и радующий ум, так ученик поистине просветленного выделяется мудростью среди слепых посредственностей, среди существ, подобных мусору.


V. Глава о глупцах
60. Длинна ночь для бодрствующего, длинна йоджана для уставшего, длинна сансара для глупцов, не знающих истинной дхаммы.
61. Если странствующий не встретит подобного себе или лучшего, пусть он укрепится в одиночестве: с глупцом не бывает дружбы.
63. Глупец, который знает свою глупость, тем самым уже мудр, а глупец, мнящий себя мудрым, воистину, как говорится, «глупец».
67. Нехорошо сделано то дело, совершив которое раскаиваются, чей плод принимают с заплаканным лицом, рыдая.
71. Ибо, как не сразу свертывается молоко, так содеянное злое дело не сразу приносит плоды; тлея, подобно огню, покрытому пеплом, оно следует за этим глупцом.
72. Когда же глупец на свое несчастье овладевает знанием, оно уничтожает его удачливый жребий, разбивая ему голову.
74. «Пусть думают и миряне, и отшельники, что это сделано мной. Пусть они зависят от меня во всех делах» — таково намерение глупца; его желание и гордость возрастают.
75. Ибо одно средство ведет к приобретению богатства, другое — к Нирване. Зная же это, бхикшу, ученик Будды, не возрадуется почестям, но возлюбит одиночество.


VI. Глава о мудрых
76. Если кто увидит мудреца, указывающего недостатки и упрекающего за них, пусть он следует за таким мудрецом как за указывающим сокровище. Лучше, а не хуже будет тому, кто следует за таким.
77. Пусть он советует, поучает и удерживает от зла. Он ведь приятен доброму и непротивен злому.
81. Как крепкая скала не может быть сдвинута ветром, так мудрецы непоколебимы среди хулений и похвал.
82. Услышав дхаммы, мудрецы становятся чистыми, как пруд, глубокий, чистый и незамутненный.
85. Немногие среди людей достигают противоположного берега2. Остальные же люди только суетятся на здешнем берегу.
86. Те же люди, которые действительно следуют дхамме, когда дхамма хорошо возвещена, достигнут противоположного берега, минуя царство смерти, хотя его и трудно избежать.
87–88. Покинув темную дхамму, пусть мудрец пестует светлую. Уйдя из дома в бездомность, в одиночестве, казалось бы малоподходящем для радости, пусть ищет он удовлетворения. Отказавшись от желаний, избавившись от собственности, пусть мудрец очистит от скверны свой ум.
89. Те, чей ум должным образом опирается на начала просветления1, отказавшиеся от привязанностей, радующиеся освобождению, с уничтоженными желаниями, полные блеска, они в этом мире достигли Нирваны.


VII. Глава об Архатах
90. У совершившего странствие, у беспечального, у свободного во всех отношениях, у сбросившего все узы нет лихорадки страсти.
91. Мудрые удаляются; дома для них нет наслаждения. Как лебеди, оставившие свой пруд, покидают они свои жилища.
93. У него уничтожены желания, и он не привязан к пище; его удел — освобождение, свободное от желаний и условий2. Его стезя, как у птиц в небе, трудна для понимания.
94. Чувства у него спокойны, как кони, обузданные возницей. Он отказался от гордости и лишен желаний. Такому даже боги завидуют.
96. У него спокойная мысль, и слово спокойно и деяние. У такого спокойного и освобожденного — совершенное знание.
98. В деревне или в лесу, в долине или на холме, — где бы ни жили Архаты, любая земля там приятна.
99. Приятны леса, где не радуются прочие люди, возрадуются лишенные страсти, ибо они не ищут чувственных удовольствий.


VIII. Глава о тысяче
100. Одно полезное слово, услышав которое становятся спокойными, лучше тысячи речей, составленных из бесполезных слов.
101. Одно полустишие, услышав которое становятся спокойными, лучше тысячи стихов, составленных из бесполезных слов.
103. Если бы кто-нибудь в битве тысячекратно победил тысячу людей, а другой победил бы себя одного, то именно этот другой — величайший победитель в битве.
104. Поистине, победа над самим собой человека, живущего в постоянном самоограничении, смирившего себя, лучше, чем победа над другими людьми.
108. Что бы ни пожертвовал в этом мире в течение года добродетельный как милостыню или приношение, все это не стоит и ломаного гроша. Уважение к ведущим праведную жизнь — лучше.
110. Один день жизни умудренного и самоуглубленного лучше столетнего существования невежественного и распущенного человека.
115. Один день жизни видевшего высшую дхамму лучше столетнего существования человека, не видящего высшей дхаммы.


IX. Глава о зле
116. Пусть он спешит совершить благое; от зла пусть он удерживает свой ум. Ибо ум того, кто не спешит делать добро, находит удовольствие в зле.
118. Если даже человек сделал добро, пусть он делает его снова и снова, пусть строит на нем свои намерения. Накопление добра — радостно.
121. Не думай легкомысленно о зле: «Оно не придет ко мне». Ведь и кувшин наполняется от падения капель. Глупый наполняется злом, даже понемногу накапливая его.
122. Не думай легкомысленно о добре: «Оно не придет ко мне». Ведь и кувшин наполняется от падения капель. Умный наполняется добром, даже понемногу накапливая его.
124. Если рука не ранена, можно нести яд в руке. Яд не повредит не имеющему ран. Кто сам не делает зла, не подвержен злу.
125. К тому, кто обижает безвинного человека, чистого и безупречного человека, именно к такому глупцу возвращается зло, как тончайшая пыль, брошенная против ветра.
127. Ни на небе, ни среди океана, ни в горной расселине, если в нее проникнуть, не найдется такого места на земле, где бы живущий избавился от последствий злых дел.


X. Глава о наказании
129. Все дрожат перед наказанием, все боятся смерти — поставьте себя на место другого. Нельзя ни убивать, ни понуждать к убийству.
130. Все дрожат перед наказанием, жизнь приятна для всех — поставьте себя на место другого. Нельзя ни убивать, ни понуждать к убийству.
131. Кто, ища счастья для себя, налагает наказание на существа, желающие счастья, тот после смерти не получит счастья.
132. Кто, ища счастья для себя, не налагает наказания на существа, желающие счастья, тот после смерти получит счастье.
134. Если ты успокоился, подобно разбитому гонгу, ты достиг Нирваны; в тебе нет раздражения.
136. Совершая злые дела, глупец не понимает этого. Неразумный мучается из-за своих дел подобно снедаемому огнем.
141. Ни хождение нагим, ни спутанные волосы, ни грязь, ни пост, ни лежание на сырой земле, ни пыль и слякоть, ни сиденье на корточках не очистят смертного, не победившего сомнений.
142. Пусть он даже украшен, если он живет в мире, спокойный, смиренный, воздержанный, ведущий праведную жизнь, отвергающий применение наказания ко всем существам, — он брахман, он отшельник, он бхикшу.
143. Найдется ли в мире какой-либо человек, смиривший себя скромностью, который не нуждается в понукании, как хорошо тренированная лошадь — в кнуте?


XI. Глава о старости
146. Что за смех, что за радость, когда мир постоянно горит? Покрытые тьмой, почему вы не ищите света?
147. Взгляни на сей изукрашенный образ, на тело, полное изъянов, составленное из частей, болезненное, исполненное многих мыслей, в которых нет ни определенности, ни постоянства.
148. Изношено это тело, гнездо болезней, бренное; эта гнилостная груда разлагается, ибо жизнь имеет концом смерть.


XII. Глава о своем Я
159. Как он поучает другого, так пусть поступает и сам. Поистине, смирение самого себя — трудно.
160. Ведь свое Я — господин себе. Кто же еще может быть господином? Полным смирением своего Я человек находит господина, которого трудно найти.
163. Плохие и вредные для себя дела — делать легко. То же, что хорошо и полезно, — делать в высшей степени трудно.
165. Ибо сам человек совершает зло, и сам оскверняет себя. Не совершает зла он тоже сам, и сам очищает себя. Чистота и скверна связаны с самим собой. Одному другого не очистить.


XIII. Глава о мире
170. Кто смотрит на мир, как смотрят на пузырь, как смотрят на мираж, того не видит царь смерти.
172. Кто, прежде будучи легкомысленным, потом стал серьезным, тот освещает этот мир, как луна, освобожденная от облаков.
173. Кто добрым делом искупает сделанное зло, тот освещает этот мир, как луна, освобожденная от облаков.


XIV. Глава о просветленном
182. Трудно стать человеком; трудна жизнь смертных; трудно слушать истинную дхамму; трудно рождение просветленного.
183. Неделание зла, достижение добра, очищение своего ума — вот учение просветленных.


XV. Глава о счастье
202. Нет огня большего, чем страсть; нет беды большей, чем ненависть; нет несчастья большего, чем тело; нет счастья, равного спокойствию.


XVI. Глава о приятном
212. Из приятного рождается печаль, из приятного рождается страх; у того, кто освободится от приятного, нет печали, откуда страх?
213. Из склонности рождается печаль, из склонности рождается страх; у того, кто освободился от склонности, нет печали, откуда страх?
214. Из привязанности рождается печаль, из привязанности рождается страх; у того, кто освободился от привязанности, нет печали, откуда страх?
215. Из страсти рождается печаль, из страсти рождается страх; у того, кто освободился от страсти, нет печали, откуда страх?
216. Из желания рождается печаль, из желания рождается страх; у того, кто освободился от желания, нет печали, откуда страх?
217. Исполненного добродетели и проницательности, стойкого в дхамме, говорящего правду, исполняющего свой долг — такого считает народ приятным.


XVII. Глава о гневе
223. Да победит он гнев отсутствием гнева, недоброе — добрым, да по- бедит он скупость щедростью, правдой — лжеца.
224. Говори правду, не поддавайся гневу; если тебя просят, — пусть о немногом, — дай. С помощью этих трех условий можно приблизиться к богам.


XX. Глава о пути
280. Кто не встает, когда время вставать; кто исполнен лени, несмотря на молодость и силу; у кого решимость и мысль подавлены, — тот, беспечный и ленивый, не найдет пути к мудрости.


XXII. Глава о преисподней
316. Если что-либо должно быть сделано, — делай, совершай с твердостью. Ибо расслабленный странник только больше поднимает пыли.